Kau ʻAposetolo 25

1 Pea kuo hoko ʻa Fesito ki he puleʻanga, pea hili ʻae ʻaho ʻe tolu, naʻe ʻalu hake ia ʻi Sesalia ki Selūsalema.

Фест, прибыв в область, через три дня отправился из Кесарии в Иерусалим.

2 Pea toki fakahā ʻa Paula kiate ia ʻe he taulaʻeiki lahi mo e houʻeiki ʻi he kakai Siu, pea nau kole kiate ia.

Тогда первосвященник и знатнейшие из Иудеев явились к нему с жалобою на Павла и убеждали его,

3 Mo holi ke ʻofa ia, ʻo ne fekau ke ʻomai ia ki Selūsalema, ka nau toka tataʻo ʻi he hala ke tāmateʻi ia.

прося, чтобы он сделал милость, вызвал его в Иерусалим; и злоумышляли убить его на дороге.

4 Ka naʻe pehē ʻe Fesito, “Ke nofo pe ʻa Paula ʻi Sesalia, kae toe siʻi pea ʻalu pe ia ki ai.”

Но Фест отвечал, что Павел содержится в Кесарии под стражею и что он сам скоро отправится туда.

5 Pea naʻa ne pehē, “Ke tau ʻalu hifo mo kimoutolu, ʻe faʻa ʻalu, ʻo talatalaaki ʻae tangata ko ia, ʻo kapau ʻoku ʻiate ia ha kovi.”

Итак, сказал он, которые из вас могут, пусть пойдут со мною, и если есть что-нибудь за этим человеком, пусть обвиняют его.

6 Pea ko e ʻaho hongofulu tupu ʻene nofo ʻiate kinautolu, pea ʻalu hifo ia ki Sesalia; pea ʻi he ʻaho naʻe feholoi, naʻe nofo ia ʻi he nofoʻa fakamaau mo ne fekau ke ʻomi ʻa Paula.

Пробыв же у них не больше восьми или десяти дней, возвратился в Кесарию и на другой день, сев на судейское место, повелел привести Павла.

7 Pea kuo haʻu ia, pea tutuʻu takatakai ʻa e kau Siu kuo nau ʻalu hifo mei Selūsalema, ʻo tukuakiʻi ʻa Paula ʻi he ngaahi kovi lahi mo mamafa, ka naʻe ʻikai te nau faʻa fakamoʻoni ki ai.

Когда он явился, стали кругом пришедшие из Иерусалима Иудеи, принося на Павла многие и тяжкие обвинения, которых не могли доказать.

8 Ka naʻe fakamatala ʻe ia, “ʻOku ʻikai ʻaupito te u fai ha kovi siʻi ki he fono ʻae kakai Siu, pe ki he falelotu lahi, pe kia Sisa.”

Он же в оправдание свое сказал: я не сделал никакого преступления ни против закона Иудейского, ни против храма, ни против кесаря.

9 Ka naʻe loto ʻa Fesito ke ne fai ke fakafiefiaʻi ʻae kakai Siu, pea ne leaange kia Paula, ʻo pehē, “Te ke ʻalu hake ki Selūsalema, ke fakamaau ai koe ʻi he ngaahi meʻa ni ʻi hoku ʻao?”

Фест, желая сделать угождение Иудеям, сказал в ответ Павлу: хочешь ли идти в Иерусалим, чтобы я там судил тебя в этом?

10 Pea pehē ʻe Paula, “ʻOku ou tuʻu ʻi he nofoʻa fakamaau ʻo Sisa, ʻaia ʻoku totonu ke fakamaau ai au. ʻOku ʻikai te u fai ha kovi ki he kakai Siu, pea ʻoku ke ʻilo pau ia.

Павел сказал: я стою перед судом кесаревым, где мне и следует быть судиму. Иудеев я ничем не обидел, как и ты хорошо знаешь.

11 He kapau ko e fai kovi au, pe kuo u fai ha meʻa ʻoku totonu ke u mate ai, ʻoku ʻikai teu fie hao mei he mate: pea kapau ʻoku ʻikai ha meʻa ʻoku tukuakiʻi ai au ʻekinautolu ni, pea ʻoku ʻikai ha tangata ʻe faʻa tuku au kiate kinautolu. Te u fakamaau pe au ʻia Sisa.”

Ибо, если я неправ и сделал что-нибудь, достойное смерти, то не отрекаюсь умереть; а если ничего того нет, в чем сии обвиняют меня, то никто не может выдать меня им. Требую суда кесарева.

12 Pea toki alea ʻa Fesito mo e kau fakamaau pea ne pehē, Kuo ke pehē te ke fakamaau pe ʻia Sisa? Pea te ke ʻalu koe kia Sisa.

Тогда Фест, поговорив с советом, отвечал: ты потребовал суда кесарева, к кесарю и отправишься.

13 Pea kuo hili ʻae ʻaho niʻihi, pea haʻu ʻae tuʻi ko ʻAkilipa mo Pelenaisi ki Sesalia ke nau feʻiloaki mo Fesito.

Через несколько дней царь Агриппа и Вереника прибыли в Кесарию поздравить Феста.

14 Pea kuo na nofo ai ʻo ʻaho lahi, pea fakahā ʻe Fesito ʻae meʻa ʻa Paula ki he tuʻi, ʻo ne pehē, “ʻOku ai ʻae tangata ʻe taha naʻe tuku pōpula ʻe Filike:

И как они провели там много дней, то Фест предложил царю дело Павлово, говоря: здесь есть человек, оставленный Феликсом в узах,

15 Pea naʻe fakahā mai ia ʻi heʻeku kei ʻi Selūsalema, ʻe he kau taulaʻeiki lahi mo e mātuʻa ʻoe kakai Siu, ʻonau kole ke tukuange ia ke tāmateʻi.

на которого, в бытность мою в Иерусалиме, с жалобою явились первосвященники и старейшины Иудейские, требуя осуждения его.

16 Ka ne u pehē kiate kinautolu, ʻOku ʻikai ko e anga ʻo Loma ke tomuʻa tukuange ha tangata ke mate, kaeʻoua ke fakamaau fakataha ʻaia ʻoku tukuakiʻi mo kinautolu ʻoku nau tukuakiʻi ia, pea ʻoua ke ne fakamatala ʻe ia ʻae kovi kuo tukuakiʻi ai ia.

Я отвечал им, что у Римлян нет обыкновения выдавать какого-нибудь человека на смерть, прежде нежели обвиняемый будет иметь обвинителей налицо и получит свободу защищаться против обвинения.

17 Pea ko ia, ʻi heʻenau haʻu ki heni, ʻo pongipongi ai, naʻaku nofo leva ʻi he nofoʻa fakamaau pea u fekau ke ʻomi ʻae tangata.

Когда же они пришли сюда, то, без всякого отлагательства, на другой же день сел я на судейское место и повелел привести того человека.

18 Pea ʻi he tutuʻu hake ʻae kau tukuaki, naʻe ʻikai te nau talatalaakiʻi ia ʻi ha meʻa naʻaku ʻamanaki ki ai:

Обступив его, обвинители не представили ни одного из обвинений, какие я предполагал;

19 Ka nau talatalaakiʻi ia ʻi he ngaahi meʻa ʻi heʻenau lotu ʻanautolu, pea ki he tokotaha kuo mate ko Sisu, ka naʻe fakapapau ʻe Paula kuo moʻui ia.

но они имели некоторые споры с ним об их Богопочитании и о каком-то Иисусе умершем, о Котором Павел утверждал, что Он жив.

20 Pea koeʻuhi naʻe ʻikai te u ʻilo pe fēfeeʻi ʻae ʻeke ʻoe ngaahi meʻa pehē, ne u fehuʻi pe te ne ʻalu ki Selūsalema, ʻo fakamaau ai ʻi he ngaahi meʻa ni.

Затрудняясь в решении этого вопроса, я сказал: хочет ли он идти в Иерусалим и там быть судимым в этом?

21 Ka ʻi he pehē ʻe Paula ʻe fakamaauʻi ia ʻi he ʻao ʻo ʻAokositusi, ko ia ne u fekau ke tuku pe ia kaeʻoua ke u ʻatu ia kia Sisa.”

Но как Павел потребовал, чтобы он оставлен был на рассмотрение Августово, то я велел содержать его под стражею до тех пор, как пошлю его к кесарю.

22 Pea pehē ʻe ʻAkilipa kia Fesito, “ʻAmusiaange ʻeau kuo u fanongo foki au ki he tangata.” Pea pehē ʻe ia, “Te ke fanongo kiate ia ʻapongipongi.”

Агриппа же сказал Фесту: хотел бы и я послушать этого человека. Завтра же, отвечал тот, услышишь его.

23 Pea ʻi he ʻapongipongi, naʻe haʻu ʻa ʻAkilipa mo Pelenaisi, mo e teunga lahi ʻaupito, ʻo hū ki he potu fakamaau mo e ngaahi ʻeikitau, mo e kau matāpule ʻoe kolo, pea ʻi he fekau ʻe Fesito naʻe ʻomi ʻa Paula.

На другой день, когда Агриппа и Вереника пришли с великою пышностью и вошли в судебную палату с тысяченачальниками и знатнейшими гражданами, по приказанию Феста приведен был Павел.

24 Pea pehē ʻe Fesito, “ʻE tuʻi ko ʻAkilipa, mo e kakai kotoa pē ʻoku tau fakataha ni, ʻoku mou mamata ki he tangata ni, ʻaia kuo kole lahi ai kiate au ʻe he kakai Siu kotoa pē ʻi Selūsalema, pea ʻi heni foki, ʻonau kalanga ʻoku ʻikai lelei ke moʻui ai pe ia.

И сказал Фест: царь Агриппа и все присутствующие с нами мужи! вы видите того, против которого все множество Иудеев приступали ко мне в Иерусалиме и здесь и кричали, что ему не должно более жить.

25 Ka ʻi heʻeku ʻilo ʻoku ʻikai te ne fai ha meʻa ʻe totonu ke mate ai ia, pea ʻi heʻene pehē ʻe ia ʻe fakamaauʻi pe ia ʻia ʻAokositusi, kuo maʻu hoku loto ke u tuku atu ia.

Но я нашел, что он не сделал ничего, достойного смерти; и как он сам потребовал суда у Августа, то я решился послать его к нему.

26 Ka ʻoku ʻikai te u maʻu ha meʻa kuo fakapapau kiate ia ke u tohi atu ai ki heʻeku ʻeiki. Ko ia kuo u ʻomi ai ia ki homou ʻao, pea ki he ʻao ʻoe tuʻi ko ʻAkilipa, koeʻuhi ka hili hono ʻekea, te u ʻilo ai ha meʻa ke tohi.

Я не имею ничего верного написать о нем государю; посему привел его пред вас, и особенно пред тебя, царь Агриппа, дабы, по рассмотрении, было мне что написать.

27 He ʻoku matamata vale kiate au ke tuku atu ha pōpula, kae ʻikai ke fakamatala ʻae ngaahi kovi ʻoku talatalaakiʻi ai ia.”

Ибо, мне кажется, нерассудительно послать узника и не показать обвинений на него.